Грязная работа - Страница 19

— Что случилось?

— Ничего, — ответил Чарли.

— Поскользнулся, упал на гравий.

— Рана вполне чистая — никакого гравия нет. Ну ты и падаешь.

— Долгая история, — сказал Чарли.

— Ай!

— Что там за шум был в переулке? — спросила Лили — ей настоятельно требовалось выйти покурить, но оторваться от происходящего она была не в силах.

Она и вообразить не могла, что Чарли Ашер — тот самый. Ну как это возможно?

Он такой… такой недостойный.

Темное подбрюшье жизни ему не ведомо, как ведомо ей. Однако это ему светятся предметы.

Он — оно и есть.

Лили была крайне удручена.

— А, это собаки Императора чайку в мусорку загнали. Ничего особенного. Я упал с крыльца на Тихоокеанских высотах.

— Наследство, я помню, — сказал Рэй.

— Как там все?

— Нехорошо. Вдовец был убит горем, и ему при мне стало плохо с сердцем.

— Да брось ты.

— Нет, на него просто как бы накатило, когда подумал о супруге, и он рухнул. Я делал ему искусственное дыхание и массаж сердца, пока «скорая» не подъехала. Увезли в больницу.

— Так… — начала Лили, — ты забрал там… э-э, взял там что-нибудь особенное?

— Что? — Глаза Чарли распахнулись.

— В каком это смысле — особенное? Ничего там особенного не было.

— Остынь, босс, я просто спрашиваю, достанется ли нам бабусино тряпье.

— «Он — оно», — думала Лили. Гондон.

Чарли покачал головой:

— Не знаю — все так странно. Все это так очень странно. — На этих словах он содрогнулся.

— Странно в каком смысле? — спросила Лили.

— В смысле круто и темно или в смысле, что ты Ашер и по большей части не рубишь фишку?

— Лили! — рявкнул Рэй.

— Иди в зал. Подмети что-нибудь.

— Ты не босс мне, Рэй. Я просто являю сочувствие.

— Все в порядке, Рэй. — Чарли, похоже, задумался, как ему определить понятие «странно», и не пришел ни к какому рабочему варианту.

В конце концов произнес:

— Ну, во-первых, имущество этой женщины нам сильно не по зубам. Вдовец якобы позвонил нам, потому что мы — первый старьевщик в телефонной книге, но не похоже, что он на такое способен.

— Это не странно, — сказала Лили.

«Признайся, и точка», — подумала она.

— Ты сказал, он был убит горем, — произнес Рэй, промакивая мазью-антибиотиком порезы Чарли.

— Может, у него все иначе.

— Да, а кроме того, он злился на жену за то, как она умерла.

— Как? — спросила Лили.

— Наелась кремнегеля, — ответил Чарли.

Лили вопросительно глянула на Рэя: «кремнегель» звучал технически-ботанически, а техника была особой областью Рэева ботанства.

Экс-полицейский ответил:

— Это влагопоглотитель — его пакуют в электронику и прочее невлагостойкое барахло.

— Гадость, на которой написано «Несъедобно»? — уточнила Лили.

— Боже, как это глупо. Все же знают — «Несъедобное» не едят.

Чарли сказал:

— Мистера Мэйнхарта все это довольно крепко подкосило.

— Ну я думаю, — сказала Лили.

— Он женился на полной, блядь, УО.

Чарли поморщился:

— Лили, это неуместно.

Та закатила глаза и пожала плечами. Она терпеть не могла, когда Чарли впадал в режим «Па-пик».

— Ладно, ладно. Я пошла на перекур.

— Нет! — Чарли соскочил с кресла и преградил Лили путь к черному ходу.

— На улицу! Отныне ты куришь на тротуаре.

— Но ты же сам говорил, что когда я курю перед входом, я похожа на малолетнюю прошмандовку.

— Я осуществил переоценку. Ты повзрослела.

Лили прищурила глаз, дабы поглубже заглянуть ему в душу и тем самым прозреть его истинную повестку дня. Огладила свою черную виниловую юбочку, и та при касании пискнула, будто под пыткой.

— Ты пытаешься сказать, что у меня большая попа, да?

— Я совершенно никаким местом не пытаюсь этого сказать, — стоял на своем Чарли.

— Я просто говорю, что твое присутствие перед входом в лавку — тот актив, который может привлечь клиентуру из туристов с канатной дороги.

— А. Ну ладно. — Лили схватила пачку гвоздичных со стола и двинулась мимо стойки наружу — думать думу, а на самом деле — кручиниться, потому что, как ни надеялась, она — отнюдь не Смерть.

Книга предназначалась Чарли.

В тот вечер Чарли дежурил в лавке, не понимая, зачем наврал своим работникам, — и тут заметил, как снаружи у витрины промелькнула какая-то вспышка. Через секунду вошла поразительно бледная рыжая женщина. На ней было короткое черное платье и черные блядские «лодочки». По проходу она шла так, словно явилась на пробы для видеоклипа. Волосы ее длинными локонами струились по плечам и спине, словно огромная темно-рыжая мантия. Глаза — изумрудно-зеленые, и, когда женщина заметила, как Чарли смотрит, она улыбнулась и остановилась шагах в десяти.

Чарли ощутил почти болезненный толчок — он будто бы зародился из паха — и через секунду признал автономную реакцию похоти. Ничего подобного он не ощущал с тех пор, как умерла Рэчел, и теперь невнятно устыдился.

Женщина разглядывала его — осматривала, будто подержанный автомобиль. Чарли был уверен, что наверняка заливается румянцем.

— Здравствуйте, — сказал Чарли.

— Чем могу служить?

Рыжая снова улыбнулась — слегка — и полезла в сумочку: ее Чарли поначалу не заметил.

— Я нашла вот это, — сказала женщина, вытащив серебряный портсигар.

Такие Чарли видел теперь нечасто, даже на рынке антиквариата. Портсигар рдел, пульсируя, — как вещи на складе.